[Идзуми Файрас]

27.04.2011 в 23:21

Пишет  $еребристый водолей:

Жизнь насекомых -____-
Приключения Хоппера.
Автор: Серебристый Водолей.
Бета: gloriaskott
Фандом: "Жизнь насекомого" от студии Пиксар.

длинная ссылка на Википедию, да

ru.wikipedia.org/wiki/%D0%96%D0%B8%D0%B7%D0%BD%...
Пейринг: Хоппер/Флик.
Рейтинг: R
Ворнинг: классовое и расовое неравенство, побои, унижение муравьиного достоинства, насилие, неграфическое сексуальное насилие, куча диалогов, нецензурная лексика.

Для справки:
Примерно так я вижу Хоппера, главную саранчу в муравейнике.

А так - Флика, главную терпилу


А вот лично мне на фик нарисовали картинку *утерла радостную слезу*

тут нца, если что

Хоппер проснулся под привычное сопение, приоткрыл один глаз.

Муравей копошился на полу, отжимался сначала на ладонях, потом начал на кулаках, пока, наконец, не лег щекою на пол. Полы Флик мыл сам каждый день, берлога Хоппера стала самой чистой комнатой во всем заброшенном термитнике.
Флик подрыгал ногами, поднялся, попрыгал, пытаясь достать верхними ладошками до потолка. Остановился перед зеркалом и показал себе язык. Поиграл сухими мышцами. Построил сам себе рожицы. Обернулся в сторону кровати и Хоппер еле успел прикрыть глаз. Флик на цыпочках прокрался к стулу, покопошился в кармане Хопперовых штанов. Тот внутренне усмехнулся: он и так просыпался каждый раз, как муравей сползал с кровати, но даже если бы он пропустил этот момент, то от такого шума точно бы вскочил, как на пожаре. Удивительно бестолковый муравей.
Флик вытащил ножны с коротким широким ножом. Подошел к зеркалу, вынул нож и приложил острием к ошейнику. Подумал и перевернул нож, чуть не отрезав себе по глупости пол челюсти. Хоппер чуть было не вскочил, но сдержался. Флик потыкал ошейник тупым краем ножа, сделал вид, будто перерезает. Ни разу не посмел не то, что снять - прикоснуться к шее не смел в присутствии Хоппера.

Затолкал нож обратно и неаккуратно сунул ножны в ящик, совсем забыв, где взял. Хоппер звучно зевнул и потянулся. Кровать была маловата – расслабившись, он доставал макушкой до одной спинки, а ногами - до другой. Но каждый раз забывал заняться этой проблемой, всегда находились более важные.
Флик, такой бодрый с утра, съежился, забился в угол между шкафом и дверью, присев на корточки. Хоппер спустил ноги с кровати, пошарил ступнями тапки и тут же сообразил, что тапки-то на Флике. Флик, затравленно подглядывающий за Хоппером, это тоже сообразил, побледнел и спрятал голову в шею.

- Сюда, - позвал его лениво Хоппер, оттянул резинку трусов и заглянул внутрь, как будто не знал, что там найдет.
Иногда Флик сидел в своем закутке до последнего, брыкался, размахивал бестолково руками и кричал на одной ноте, негодующе. Сам вынуждал бить, напрашивался просто. Иногда Флик разражался речью о правах и свободах муравьев, цитировал статьи, на которые Хоппер чхать хотел. Хоппер, - честное слово! – не хотел бить его, но от этой чуши у него голова начинала болеть. Иногда Флик впадал в апатию, не шел на зов, но и не сопротивлялся, двигался покорно, как тонкая теплая кукла, смотрел сквозь Хоппера бессмысленными расширенными глазами. Такого и трахать не хотелось, хотелось трясти его, держа за шкирку, как малолетнего муравья, чтобы зубы стучали. Только это не помогало. Хоппер не любил, когда Флик такой, хотя это было бы удобно. А поди ты, не любил. Очень-очень редко Флик шел сам, неохотно, запинаясь на каждом шагу, но шел.

Вот и сейчас: снял тапочки, зажал их в руке и хмуро поплелся к Хопперу.
- В зубы тапки, - остановил его Хоппер.
Флик притормозил, посмотрел на стоптанные тапки сорок шестого размера, на Хоппера, на тапки и страдальчески скривил лицо.
- Они же грязные.
Хоппер пожал плечами.
- А я тебе разрешал их носить?
- Ну, прямого запрета не было, - заюлил Флик, переступая с ноги на ногу.
- Я приказал ходить босиком, - четко сказал Хоппер, - все, что не босиком – карается. Тапки – не босиком.
Флик вздохнул, сложил обувку бутербродом, подошва к подошве, и брезгливо взялся зубами.
- А теперь на карачки, - подсказал ему Хоппер, - и ползи сюда.
Флик обжег его негодующим взглядом, опустился на колени и неуклюже пополз, свесив усики.
Хоппер улыбался, склонился и рывком выдернул из Фликовых зубов свое имущество. Тот охнул, потрогал челюсть.
- А теперь мое самое любимое, - насмешливо сказал Хоппер, обхватил нижней парой ладоней круглую фликову голову, зарылся пальцами в мягкую короткую челочку.
Флик, вздыхая, уселся на колени, тоскливо посмотрев на подушку, оставшуюся на кровати, взялся зубами за край хопперовых трусов и потащил их вниз. Хоппер вздохнул от удовольствия, обхватил верхней парой рук фликовы усики, провел вверх-вниз.

Флик шебуршился, капал слюною, сопел и шершаво касался горячим мокрым слизнявым языком. Хоппер, впав в прострацию, поглаживал его усики, ерошил волосы. На левом усике после не очень удачного перелома осталась большая твердая шишка. Вернее, с точки зрения переломов, это был очень, очень удачный перелом. Хоппер просто как-то был в особо мерзком настроении, поэтому взял Флика за усик и резко согнул под углом, неприспособленном для муравьиных усиков. Усик с громким хрустом сломался, как стебель, и упал Флику на лицо. И сам Флик тут же упал на пол и забился в страшных судорогах, исходя криком. Усик, замотанный клейкой лентой, кое-как зажил, хоть и смотрел слегка влево, а вот нарост на нем остался и не сходил.

Хоппер посмотрел вниз, толкнулся бедрами. Флик поднял на него несчастные мокрые глаза, засопел носом. Весь подбородок у Флика уже был залит слюнями и липкими потеками. Хоппер крепко взял его за голову всеми руками, насадил ртом на член, ударившись животом об остренький фликов нос. Флик замычал, уперся руками в бедра Хопперу, стукнул по боку, даже ногами задрыгал, но вырваться не мог. Хоппер прикрыл глаза, наслаждаясь агонией задыхающегося Флика и сокращениями его мягкого внутри горла. Флик замычал еще раз, с настоящей паникой и Хоппер, наконец-то, кончил, притискивая голову Флика к своему паху так, что бедному муравью расплющило нос.

Выпустил и отпихнул Флика подальше. Тот свалился на спину, чихнул, раскашлялся, прикрыл руками лицо, разбрызгивая в ладони кислую сперму Хоппера. Утер нос и слезящиеся глаза и чихнул еще раз, окончательно.
- Какой чудесный день, - промурлыкал Хоппер, натягивая штаны. Флик молча натянул свою мятую светлую футболку, заляпанную какой-то дрянью, присел на край кровати.
- Хоппер, - спросил он неуверенно.
- Что-что? – Переспросил Хоппер и замер, не успев натянуть рубашку. – Что ты сказал?
- Господин Хоппер, - поправился Флик, потеребил край футболки. – Я хотел спросить, разве год еще не прошел? Зима закончилась, и весна тоже прошла, а лето в самом разгаре, и я уверен, что мой народ уже собрал дань, и я могу, наверное, быть свободен…
Он поймал неподвижный взгляд Хоппера и замолчал.
- Я так подумал, - промямлил Флик, видя, что пауза затянулась.
- Ты так подумал, - повторил Хоппер звенящим от злости голосом. Флик втянул голову в плечи.
- Тебе не нравится наше гостеприимство? - Свистящим шепотом спросил Хоппер.
- Врагу бы не пожелал такого гостеприимства, - буркнул Флик, уставившись взглядом в пол. – Разве что тебе.
Хоппер усмехнулся.
- И ты снова вынуждаешь меня, - сказал он, закатывая рукава на клетчатой рубашке. – Ты ведь понимаешь это, да?
- Нет, - возразил Флик, отползая на другую сторону кровати, - ты просто садист и маньяк. Ты к каждому поводу цепляешься.
- А ты не давай поводов, - пожал плечами Хоппер. – Мне что, за тобою гоняться? Будет хуже.
- Зато жирок сгонишь, - дерзко сказал Флик, расправив усики.
Хоппер метнулся к нему, и Флик сразу растерял всю дерзость, завопил истошно и принялся метаться по комнате, как укушенная тля. Ударился в дверь всем весом, но Хоппер уже давно привык закрывать на ночь дверь на ключ и очень редко забывал это сделать. Флик, в порыве ужаса, ломился в дверь, царапая ее ногтями, и Хоппер настиг его.
- Жирок согнать? – прорычал Хоппер, схватил Флика за шкирку и вздернул вверх. Тот закричал и задрыгал беспомощно ногами. Хоппер ударил свободной рукой в подставленный живот, врезал по паху. Флик тоненько заскулил и дрыгаться прекратил. Хоппер отшвырнул его в противоположную стену, и Флик ударился об нее, как набитая сухой травой кукла, с таким же непонятным мягким звуком, сполз вниз, сгорбился, прикрывая живот.
Хоппер подошел к нему, и Флик весь сжался в единый цельный комочек ужаса.
- Посидишь, подумаешь о покорности, - сказал холодно Хоппер, - говорят, что на голодный желудок думается легче.
Повернулся и вышел, закрыв снаружи дверь на ключ. Флик с трудом сел, закашлялся и прикоснулся к губам - на ладони осталась яркая липкая кровь.

***

Термиты построили термитник очень давно, Хоппера еще и в личинках не было. Термитник стоял немного в стороне от цивилизации, дорога сюда была протоптана, как попало, и за зиму часто пропадала. Может быть поэтому, может еще почему, но термиты внезапно снялись всей колонией и ушли в другие края, оставив термитник целым. Правда, они вынесли оттуда все подчистую, но лично Хопперу, например, термитьи вещи были не нужны, тем более что за эти годы они бы совершенно устарели. Хоппер нашел этот дом совершенно случайно – он попал в грозу и искал, где провести ночь. Сухой и пустой нежилой термитник стал домом сначала ему, а потом и всему его рою. Рой был небольшой, поэтому разместился с большими удобствами. А еще термитник стоял так удобно, что можно было наносить молниеносные удары по муравейнику на берегу. Хоппер, будь у него свободнее время, переименовал бы термитник в саранчатник, да руки не доходили до торжественной части. За годы запустения термитник все-таки слегка обветшал и требовал ремонта. Обленившаяся саранча делать ремонты не умела и не хотела, поэтому Хопперу пришлось закатывать рукава и раздавать тумаки направо и налево, поднимая производительность труда. Как не странно, парочка его фирменных тяжелых оплеух мгновенно творила чудеса: оказалось, что в рое есть свои умельцы латать крышу, чинить водопровод, красить стены, перестилать полы и менять электрику.
У Хоппера были далеко идущие планы на превращение термитника в неуязвимый форт, но тут ему как раз навязали Флика, который сначала был сущей обузой для Хоппера, а потом стал развлечением, перерастающим в одержимость.

Хоппер толком не вникал в прошлое Флика, и даже не считал нужным спрашивать у муравья. Старая королева и Атта кое-как сумбурно пояснили ему, что Флик виноват в том, что дани не будет. Совсем не будет, ее попросту нет. Хоппер так и не понял, куда Флик дел собранный урожай, Хоппер вообще мало интересовался жизнью жалкого муравейника и не слишком обрадовался, когда ему спихнули Флика.

Старая королева сжимала свою гадкую собачонку, Атта, пылая румянцем негодования, что делало ее немного симпатичней в глазах Хоппера, обвиняла Флика, а Флик молчал и смотрел Хопперу в пояс. Хоппер совершенно не представлял, в какой хер бы ему вперся провинившийся в муравейнике Флик. На крайний случай, из него можно было бы сделать жаркое, так что Хоппер согласился с тем, что муравей в качестве дани, куда лучше, чем ничего.

Первое время Флик мыкался по термитнику, раздавал ценные советы насчет ремонта, пока не получил от Хоппера тумаков. Советов он больше не давал. Потом Флик влез в совершенно дурацкую историю и приполз под дверь Хоппера с разорванной задницей и вывихнутыми руками. Хопперу было совершенно не до муравья все эти дни – над арсеналом крыли новую крышу, но попользованный растрепанный Флик сидел на пороге, смотрел тускло в стену и облизывал опухшие треснувшие губы. У Хоппера что-то щелкнуло в голове, и он впервые за неделю перестал жалеть о том, что ему навязали голодный рот.

Больше всего удивила Хоппера добросовестность Флика. Ну, то есть, Хоппер сразу понял, что Флик дурачок и наивняк, как только увидел ровную голубенькую челочку. Но каким надо быть идиотом, чтобы не понять, что его выперли из своего же народа? Флик считал, что действительно является залогом мира между муравьями и роем. И, кажется, этот несчастный терпила был уверен в своей ужасной вине, поэтому стелился под Хоппера, становился на горло своим принципам и гнулся, как тонкая свежая веточка. Хопперу это было на руку. Самки у него не было, свободного времени, правда, тоже, но Хоппер выкраивал минуты, чтобы отвести душу. Он, блядь, все-таки заслуживал немного отдыха.

Флик был языкастый, что удивительно уживалось в нем с детской раздражающей наивностью. Хоппер ломал его раз за разом. Ну, точнее думал, что ломает, но однажды обнаружил, что Флик не ломается: достаточно оставить Флика одного - и он залижет раны и будет таким же как обычно. Дураком, одним словом. К досаде Хоппера, Флик оказался действительно залогом мира: Хопперу было попросту некогда совершать налеты на муравейник. Днем они чинили термитник, чтобы успеть до зимы, а ночью Хоппер таскал Флика по кровати, рассчитанной на одного.

К зиме термитник был закончен и Хоппер поначалу даже растерялся от обилия свободного времени. Он совершенно не представлял, чем ему заниматься: закрома ломились от отобранного урожая, над головой была теплая крыша, в матрасе шуршали свежие листья. Как все это отличалось от холодных и полуголодных зим в жестяных банках, в старой полиэтиленовой упаковке, в дачных норах лесных пауков, где не было отопления и воды.

Под своей кроватью Хоппер нашел странную машинку из проволоки, волокон и гвоздей, и тогда впервые подумал, что надо заняться Фликом вплотную. За зиму Хоппер выяснил несколько вещей. Во-первых, у Флика был низкий болевой порог, и он кричал приятным уху Хоппера голосом. Во-вторых, Флик был жалким муравьем, и Хоппер мог испробовать на нем все, что когда-то видел или читал, не стесняясь. В-третьих, Флик был как тот ручей: Хоппер стегал его, проклинал и топтал ногами, плевался и отливал в чистую воду, а тот тек себе, журча, и однажды Хоппер обнаружил, что жадно пьет его воду, и не может напиться ее прохладой и чистотой.

И вот этот жалкий ничтожный неприспособленный муравей сказал, что собирается вернуться домой. Хоппер выдернул бы ему обе ноги, но знал, что это мало поможет. Флик поползет на руках, если ему приспичит.

***

Земля была еще сырой, но отовсюду пробивались зеленые свежие ростки. Высоко вверху, у облаков, летали ублюдские птицы. Хоппер поморщился, потрогал шрам на левом глазу. В воздухе разносился запах новой жизни и скорого лета. Бедный муравей, сидящий взаперти, решил, что весна уже закончилась, но она только-только начиналась. Хоппер прикурил сигарету, затянулся и уставился бездумно в гущу трав. Естественно, Флика не ждут в муравейнике. Естественно, он не вернет его обратно. Естественно, Флик попытается вернуться домой – и Хоппер совершенно не знал, что с этим делать. От всех этих мыслей у него разболелась голова.
Хоппер подобрался к ближайшему кусту, промочив ноги и заляпав штаны грязью, сорвал парочку самых свежих, самых сочных побегов и побрел обратно в термитник.

По коридорам носилась детвора, офицеры брали под козырек, и Хоппер лениво делал знак «вольно!». Сорванные побеги душисто пахли, щекотали аппетит. Он остановился перед своей дверью, нашарил ключ и зашел внутрь.

Флик лежал на кровати, свернувшись калачиком. Поднял голову, повел носом, учуяв запах ростков.
- Папочка принес тебе деликатес, - ухмыльнулся Хоппер.
- Обычные побеги, - отозвался Флик, жадно следя глазами за стручками. – У нас их весною завались.
- У нас тоже, - сказал Хоппер, широко ухмыляясь, - детвора наелась до отвала, витамины там…
Флик сглотнул, в животе у него громко забурчало.
- Ты сделаешь папочке приятно? – Хоппер наклонился над Фликом и прошептал это ему прямо в ухо.
- Ты можешь не говорить такие пошлости? – недовольно спросил Флик. – Звучит мерзко и ты не мой папочка.
Хоппер молча засунул один стручок в рот, хотя был не голоден, пожевал и выплюнул его на пол. Флик вздохнул и лег обратно на кровать, отвернулся.
- У меня есть еще один, - сказал невозмутимо Хоппер.
- В задницу его себе засунь, - невежливо отозвался Флик. – Я не буду перед тобой плясать ради жалкого листика.
- Как знаешь, - пожал плечами Хоппер, медленно, с удовольствием сжевал свежий побег, потянулся сильным здоровым телом и вышел прочь, остановился за дверью.
Флик тут же соскочил с кровати, поднял стручок и аккуратно обтер его от налипших пылинок, засунул в рот, сжевал весь, облизал пальцы и вдруг замер.
Хоппер, прислушиваясь за дверью, вдруг вздрогнул. Флик всхлипывал. Тихо, почти неслышно, наверняка кусал кулак, но всхлипывал – и это был первый раз, когда Хоппер сумел так сломать его.

Хопперу захотелось вернуться, прижать к груди Флика. Желание было неожиданное и для него совершенно новое. Наверняка муравей до полусмерти испугается дурацкой нежности. Хоппер бездумно зашагал прочь и спохватился, только почти упершись носом в дверь хранилища. Он зашел внутрь, прищурился: полки уходили в прохладную темноту, а на них стояли коробки и ящики с запасами. Только в левом углу гигантского зала было светло: там, у окна, стоял письменный стол и большой шкаф, забитый картотекой. За столом зашевелилась настолько старая саранчиха, что Хоппер, не слишком вежливый в быту, поспешил ей навстречу, чтобы старуха по пути не развалилась. Бабка посмотрела на него ясными, совершенно здравыми желтыми глазами.
- С инспекций?
- Просто проверка, - буркнул Хоппер, вытащил из кармана куртки неприметный футлярчик, достал тонкие круглые очки, нацепил на нос. Об этой его тайне знал только брат… ну и муравей, который не в счет.
Старуха пошарила у шкафа и щелкнула выключателем – зал залило ярким, беспощадным электрическим светом. Склад не был таким уж большим, как казалось в темноте, но стеллажи загромождали его от стены до стены.
- С чего начнем? – деловито спросила старуха, открыла стеклянную дверцу шкафа.
- С общего… с общих… эээ… данных, - промямлил Хоппер.
Старуха подала ему плоский жесткий журнал с картонной обложкой, села на свое место, воинственным видом показывая, что не уступит его Хопперу, будь он хоть трижды лидером. Не то, чтобы Хоппер рвался сесть в вытертое зелененькое низкое кресло, украшенное вышивкой. Он прислонился бедром к столу, открыл тетрадь и начал читать сводку.

Хоппер уже добрался до мешков с молотым перцем, как дверь вдруг с шумом распахнулась, и в хранилище влетел Молт. Хоппер поморщился.
Молт и так был склонен к полноте, но мирная сытая жизнь превратила его в прямоходящий шарик. От бега Молт запыхался, раскраснелся, поэтому целую минуту сопел и шумно дышал, согнувшись и прижав руки к животу.
- Что? – резко спросил Хоппер, снял очки и убрал их в чехол, догадываясь, что сейчас будет не до чтения.
Молт отдышался и сказал:
- Твой муравей!
Хоппер так и подпрыгнул, кинул журнал на стол и крикнул:
- Что?
- Надо же, - просопел Молт с интересом, - вот был бы пожар, или нападение, ты и то не так всполошился, как от твоего драгоценного муравьишки. Прелестенько!
Хоппер вдруг вспомнил, почему недолюбливает своего брата. Молт, видимо, по лицу Хоппера, понял, что тот не в настроении шутить.
- Короче, твой прелестненький муравей вышел из дома, сидит на полянке под кустом, щипает траву и огрызается.
Хоппер тут же помчался к выходу, Молт кинулся за ним, пыхтя на бегу:
- Я ему говорю – Хоппер тебя убьет! Он тебя просто убьет! Ты же знаешь, что он ебанутый садист!
Молт вдруг замолчал, поняв, что брякнул лишнего, но Хоппер только обернулся и дал ему по уху и поспешил дальше. Молт дернул головой, пытаясь прогнать звон в голове. Догнал Хоппера и затараторил дальше.
- А он сказал, что ты ему разрешил, а я ему сказал, что он заливает. Если бы ты ему разрешил, ты бы его на поводке вытащил или еще как-то извращенно. А он сказал, короче, бразерс, ты слушаешь?
- Не называй меня так, - прошипел сквозь стиснутые зубы Хоппер.
- Стой на секунду. - Молт остановился и вцепился Хопперу в рукав, повиснув всем телом. Хоппер остановился, сверкнул глазами.
- Ты испытываешь мое терпение.
- Там кругом дети, - сказал Молт виновато, - ты не бей его только на людях.
- С чего такая забота о муравьях? – зло спросил Хоппер, постукивая носком сапога от нетерпения.
- Да ладно, он прелестненький парень, - пожал плечами Молт, - немного дурковатый и муравей, но миленький.
Хоппер вдруг что-то услышал в этих словах, повернулся к брату, взял его всеми руками за воротник рубашки и подтащил к себе.
- У тебя. С ним. Что-то. Было? – спросил раздельно, выплевывая каждое слово в испуганные глаза Молта. Даже ответа не ждал, и так все видел.
- Так это очень давно было, - брякнул Молт.
У Хоппера от злости лицо побурело.
- Это очень, очень давно было, в начале осени, - пролепетал Молт. – Ты ничего не говорил, а потом я ни-ни. И парни… никто его не трогал, все ж видели, что он под тебя стелется.
- Еще поговорим об этом, - пообещал Хоппер, оттолкнул брата и зашагал к выходу.
Молт, глядя ему вслед, поправил рубашку и поспешил на дрожащих ногах в другую сторону.

***

Флик сидел на краю лужайки, отщипывал свежие побеги и отправлял в рот. Он весь перемазался в мокрой земле, в соке, в потемневших листиках, но, видимо, не мог отойти. Босые худые ноги двигались в грязи, размазывая странные узоры по земле. Хоппер подошел к нему, стараясь сдерживаться. Детей и, правда было валом, галдеж действовал Хопперу на нервы, а Флик смотрел снизу затравленно, и тащил в рот побеги совершенно механическими движениями. Хоппер достал сигарету, прикурил ее, стараясь не показать, как дрожат у него пальцы.
- Наелся? – спросил он равнодушно. Вернее, делая вид, что ему ровным счетом наплевать.
Флик громко сглотнул.
- Ты… дверь не закрыл, - сказал робко, - а я хотел погулять и вышел воздухом подышать. Это ничего?
Хоппер посмотрел на него, и Флик сжался, догадываясь, что вовсе даже не ничего, а очень даже чего.
- Надышался? – тяжело спросил Хоппер.
Флик кивнул, поднялся, громко чавкнув грязью, попробовал стереть землю с шортов, но только размазал все по ногам.
- Сейчас, - тихо сказал Хоппер, Флик от этого холодного тона покрылся мурашками, - ты дашь мне руку и мы мирно, любезно, культурно зайдем в дом. Ты пойдешь в душ, а по пути будешь всем улыбаться и здороваться. Ты понял меня?
Флик кивнул.
- Ни единого лишнего движения, - прошипел Хоппер, - никакой паники. Улыбаешься, шагаешь, киваешь. Ясно?
Флик натянуто улыбнулся и кивнул.
- Чудесно, - сказал Хоппер и протянул ему ладонь.
У Флика была вполне мужская ладонь с тонкими красивыми пальцами, но, по сравнению с хопперовой лапищей, она казалась детской ручонкой. У Флика было сломано два пальца: один он сломал в детстве, другой, рядышком, ему нечаянно сломал Хоппер зимой.

Хоппер тащил его за собой, злясь все больше, а босые фликовы ноги оставляли грязные следы и скользили на каменном полу, от чего Флик заплетался, спотыкался и вис на руке Хоппера.
В душевой было пусто, поэтому Хоппер пихнул Флика в первую же кабинку, а сам пошел мыть руки. Флик вылез из одежды, кое-как сполоснул ее, ежась под прохладными струями. Хоппер, заметив, что Флик весь в мурашках, сунул руку под поток и отвернул горячий кран. Флик вдруг остановился, выронив футболку на пол, и уставился на Хоппера с непонятным выражением на лице.
- Что? – буркнул Хоппер, цапнул полотенце и медленно вытер ладонь.
- Ничего, - прошептал Флик, сунул голову под струи, смывая грязь с голубой челочки.
Хоппер вышел из душевой, где стало слишком жарко, присел на лавку, вольготно вытянув ноги. Флик вышел через несколько минут, обмотав бедра мокрой футболкой. С футболки капало на пол. Хоппер вздохнул, крепко взял Флика за плечо и потащил в спальню.

Флик еле отодрал прилипшую ткань, расправил футболку и положил на батарею. Хоппер открыто пялился на его тонкую треугольную спину, на поджатые упругие ягодицы и тонкие, немного непропорциональные ноги. Флик нашел в шкафу полотенце, замотал голову, поежился и почесал поясницу, как будто насекомое сгонял, потом обернулся и понял, что это Хоппер следит за ним неотрывным немигающим взглядом.
- Не сердись, пожалуйста, - попросил Флик, подошел ближе и положил ладони Хопперу на грудь.
Тот молча смахнул все руки. Флик поднялся на цыпочки и коснулся губами жестких сжатых губ Хоппера. Прикоснулся языком. Хоппер отшатнулся.
- Ты у нас муравей-проблядушка? – спросил насмешливо.
Флик вздрогнул, стащил полотенце, замотал живот и ноги.
- Ты что, правда думаешь, - спросил Хоппер, снова свирепея, - что твое тщедушное тельце имеет для меня какое-то значение?
- Ну, тебе нравится, - промямлил Флик. Присел на край кровати. – Я просто подумал, что ты перестаешь злиться, ну… после этого.
Хоппер прошелся в одну сторону, в другую. Поднял слетевшую с батареи футболку Флика и свернул ее в жгут. Флик обреченно следил за ним взглядом.

Хоппер подошел к нему, накинул жгут на шею и вздернул, Флик влетел ему прямо в руки, легкий и тоненький, как полая тростинка. Схватил всеми руками за плечи. Хоппер медленно стягивал жгут, сдавливая горло Флика.
- Не надо, - хрипло попросил муравей. – Господин Хоппер.
Хоппер в ответ молча ударил его лбом в лицо. Флик вскрикнул и обмяк, повис, болтая руками.
Хоппер уложил его на кровать, развел колени и сдернул полотенце, торопливо стащил с себя рубашку. Флик немного очухался, поднял голову и даже попробовал свести ноги, но Хоппер уже лег сверху, придавил всем телом.
- А говоришь, что не нравится, - пробормотал Флик, спрятал лицо в свое плечо.
Хоппер застыл. Медленно слез с кровати, хотя тело так и липло к прохладной гладкой коже Флика. Тот редко моргал и ежился.
- Я что-то не то сказал? – пролепетал растерянно. - Хоппер? Ты снова сердишься?
- Господин Хоппер! – Заорал Хоппер и врезал по незащищенному, подставленному фликовому лицу.
Муравей вскрикнул, схватился руками за голову и свалился с кровати.

***

Хоппер бездумно скользил взглядом по строчкам, пересчитывая количество мешков с перцем и тут же забывая. Старуха покашливала раздраженно, звенела ключами. За окном смеркалось, в форточку подул прохладный весенний ветер. Наконец Хоппер закрыл журнал, положил его на стол и посмотрел в сторону стеллажей.
- Очень хорошо, - сказал он рассеянно и вышел.
Детвора уже улеглась спать, в коридорах стало тихо и пусто, Хоппер вышел к главному входу и нахмурился, увидев, что у двери стоит кучка офицеров и его брат.

Молт, увидев Хоппера, развернулся и бочком-бочком пошел вдоль стены, но кто-то из офицеров схватил его за рукав. Хоппер подошел к ним, прищурился, чувствуя, что веет бедой.
Молт вздыхал и сопел, боевые офицеры смотрели на него со значением, покашливали и не поднимали глаз на Хоппера.
- Ну? – не выдержал тот.
Молт вздохнул и пробубнил себя под нос:
- Твоймуравейсбежал.
- А?
- Муравей твой, - пояснил Молт, - прелестненький. Вышел бедняжка, весь в бинтах. Я ему говорю: ты хочешь, чтобы бразерс тебя окончательно убил? А он мне говорит: теперь он мне разрешил. А я ему говорю, ну иди, раз разрешил. А он вышел и пощипал там листики у кустов. И вдруг как чухнет и бежать. А шел-то, бедняжка, весь хромал, зато побежал, как укушенный. Хоппер, я не виноват.

Хоппер, весь белый от злости, только кивнул.
- Ты поверил муравью? – спросил звенящим голосом.
- Он очень убедительно сказал, - жалобно сказал Молт.
- Искали?
-Да! Конечно, искали, - торопливо сказал кто-то из офицеров, - все окрестности обшарили, но уже стемнело.
- Я знаю, куда он пошел, - мрачно сказал Хоппер. – Завтра навестим муравейник. Запирайте дверь.

Он шел в свою комнату, и просто не мог поверить, что Флик сбежал. Наверняка тот лежит в комнате, свернувшись куском избитого мяса на полу, но Хоппер поднимет его, перевяжет и положит на кровать. А когда Флик перестанет дрожать, Хоппер возьмет его на руки и приласкает.
В комнате было пусто. Эта пустота шла вразрез с видением Хоппера. Он даже замер на пороге, пытаясь понять, что происходит, и почему на полу не лежит Флик.
Хоппер толком не спал ночью, крутился на горячей постели, срываясь то в злость, то в недостойный для саранчи страх за бестолкового муравья.

В муравейнике его не ждали. Крик и паника резали уши визгливыми нотами, муравьи бегали, как полоумные, сталкивались, падали и спешили в муравейник. Хоппер ждал, постукивая ботинком по твердой, вытоптанной земле. Увидел в стороне маленькую принцессу и поманил ее пальцем. Атта подошла.
- Где он? – без обиняков спросил Хоппер.
- Урожай? – удивилась принцесса. – Но мы ничего не собрали, еще ничего не…
- Где Флик? – рявкнул Хоппер.
Принцесса так и присела от испуга.
- Я… я не знаю, - пролепетала она, - я не видела его с прошлой осени. Ты ведь забрал его.
Хоппер наклонился и в глубине ее круглых испуганных глазенок увидел, что она не врет.
- Если он вернется в муравейник, и ты спрячешь, - спокойно сказал Хоппер, выкручивая принцессе усик, - я сожгу твой паршивый муравейник вместе со всеми вами. Ты поняла меня?
- Хоппер, - прошептала Атта, - пожалуйста, не...
- Ты поняла меня?!!
- Да, да, конечно, - пробормотала принцесса.
Хоппер кивнул ей и взлетел, а через несколько секунд за ним поднялась вся эскадрилья.

Он не знал толком, что делать, летел на автопилоте, и, вдруг, заметив что-то ярко-голубое, какое-то слишком знакомое пятно, тут же пошел на снижение. Рой сбился, закружился на одном месте. В другое время Хоппер надавал бы оплеух флагманам, но сейчас он и не заметил беспорядка. Из-под подгнившего прошлогоднего листа торчали знакомые тощие голубые ноги. Лист дрожал. Хоппер отпихнул его в сторону и отшатнулся от волны жара и вони. Бинты побурели от грязи и крови, левый глаз, расшибленный Хоппером, воспалился и истекал слизью. Флик смотрел на Хоппера бестолково и явно ничего не соображал, прижимал сломанные левые руки к телу. Вывихнутое разбитое колено опухло, поэтому ногой Флик шевелил вяло и неуклюже. Хоппер осторожно поднял его на руки, Флик застонал, всхлипнул и отключился.

Хопперу приходилось делать несколько важных выборов, от которых зависело его благополучие, но ни один из них не был таким болезненным. Флик болтался в руках невесомой костлявой пушинкой, сгорал заживо от температуры. Хоппер ненавидяще посмотрел в его треугольное запрокинутое лицо, прижал к себе покрепче и взмыл.

Муравьи только-только отошли от потрясения, поэтому паника от второго прилета Хоппера поднялась несусветная. Хоппер увидел, как Атта пробивается к нему через бегущую толпу и даже немного зауважал принцессу. На капельку. Показал ей едва живого Флика. Атта поморщилась от запаха, взяла Флика за запястье и несколько минут молча считала пульс. Подозвала несколько муравьев, шепнула им указания и те вернулись с носилками.
- Когда он очухается, - с трудом сказал Хоппер, - скажи ему, что он свободен.
Повернулся и улетел.

***

Его визит можно было назвать неофициальным – он прилетел сам. Приземлился на краю вытоптанной муравьями поляны. Бестолковые муравьи не могли понять: паниковать им или нет, ведь Хоппер был сам, но они его боялись. К нему вышла старая королева, сжимая в руках мерзкую собачонку. Не стала спрашивать, зачем он прилетел, а вот мелкая принцесса бы спросила.
- Он встал на ноги? – спросил Хоппер, заложив руки за спину.
Старуха фыркнула.
- Он даже не пришел в себя, - прищелкнула языком, - да-а-а, знатно ты его отделал, места живого нет.
У Хоппера на лице дернулся мускул под глазом.
- Проводи меня к нему.
- Куда?!! В муравейник?
- Ну да, - пожал он плечами.
- Я не могу, - ошеломленно сказала старая королева. – Это же мой дом.
- Меня не интересует твой дом, - внятно сказал ей Хоппер, - я хочу посмотреть на Флика.
Старуха помялась в нерешительности, и наконец кивнула.
- Я провожу тебя в лазарет.

В узких темных коридорах было тесно. Хоппер задевал головой гнилушки на потолке и постоянно бился то одним, то другим плечом за какой-нибудь выступ. Муравьи разбегались перед ними, и их было так много, что Хоппер начал тревожиться. Будь они поумнее, свалили бы его где-нибудь тут, на развилке, да разорвали на кусочки. Но они боялись его, даже одного.

В лазарете было светло, что Хоппера удивило. По его ощущениям, они шли все время вниз, но окна лазарета выходили наружу, солнечный цвет свободно проникал сквозь чистые стекла. Флик лежал на кровати, закрытый одеялом до подбородка. Туда, под одеяло, спускались трубки капельницы, голова у Флика была наискось перебинтована, а в ногах у него копошилась молодая принцесса. Поправила одеяло и обернулась, шарахнулась в сторону, увидев Хоппера, и звонко ударилась бедром об кровать Флика. Хоппер нарочито ухмыльнулся.

Подошел к кровати, снял со спинки больничный блокнот, но ничего не смог в нем прочитать – муравьи писали на своем диалекте, а конкретно взятая Атта писала так коряво, что Хоппер ни слова не понял. Он протянул ей блокнот и приказал:
- Излагай.
Атта в это время беззвучно ругалась с матерью, но тут же приняла сосредоточенный вид, открыла блокнот и спросила у Хоппера:
- С терминами или суть?
- Суть, - коротко ответил Хоппер, присел возле кровати на корточки – ни один муравьиный стул его бы не выдержал, - и взял тонкую бессильную нижнюю руку Флика.
- Сетчатка отошла, - нерешительно сказала Атта, - пришлось пришивать, но пока непонятно, как она заживет. Верхняя левая сломана в локте, но срастется хорошо, а нижняя раздроблена, я вынимала осколки.
Хоппер вспомнил сухой громкий звук, с которым одновременно сломались руки Флика.
- На ноге вывих, - продолжила Атта, - но он скоро совсем пройдет, я вправила колено. Правда, Флик не сможет больше поднимать тяжести. Хоппер, неужели обязательно было так калечить?
- Дальше! – прикрикнул он, Атта прикусила язык
- Вну-внутрен-н-ние разрывы, - сказала она, запинаясь от смущения, покраснела.
Хоппер и бровью не повел.
- В общем-то, - сказала Атта, кое-как переборов краску на симпатичной мордочке, - все органы смещены. Все до одного. А, и усик придется ампутировать.
Хоппер так и вскочил, надвинулся на нее и принцесса отступила в угол между кроватью и окном.
- Но Хоппер, - пролепетала робко, - он мертвый до половины.
Хоппер закусил губу.
-Я проверила чувствительность, - сказала она, просачиваясь бочком мимо Хоппера, - выше перелома - мертвая ткань, нулевая чувствительность.
Хоппер повернулся к Флику, долго молча смотрел на него, потом развернулся к муравьихам. Они стояли, не дыша.
- Почему он спит?
- Он без сознания, - сказала Атта, - и хорошо, наверное. Бедняжка Флик.
Хоппер побагровел, но тут вмешалась старая королева, все время молчавшая до этого.
- Мы можем помочь ему только своей медициной. Есть серьезные средства, но они в городе, а у нас нет с ним связи.
Хоппер вытащил у помертвевшей от испуга Атты блокнот из рук, вырвал чистый лист, взял ручку и сказал, глядя на старую королеву.
- Что нужно?

- Две банки вишневого варенья, - неуверенно сказала Атта. – Но это очень дорого.
Хоппер пожал плечами.
- Моток шелковых ниток, бутылка скорпионьего яда...
Хоппер присвистнул.
- Недешево.
- Я тебе это сразу сказала, - безразлично сказала старая королева.
- Дальше, - вздохнул Хоппер.
- Концентрат бензина, - твердо сказала Атта. – Это все.
Хоппер свернул листок, сунул в куртку.
- Я выйду через окно, - сказал твердо, - пока не застрял в этом вашем клоповнике.

***

- Все-таки принес, - усмехнулась старая королева, когда он приземлился на площадке.
- Как Флик? – Спросил Хоппер, перекладывая пакеты из нижних рук в верхние.
- Так же, - вздохнула она, - спит.
Хоппер тоже тихо вздохнул.
- Веди, - сказал он.
Старуха поднялась со своей кушетки, смутно похожей на кое чье зеленое продавленное кресло, подобрала собачку и зашагала в сторону муравейника.
-Какой позор, - пробормотал сквозь зубы Хоппер. – Я прихожу в гости в муравейник. Как глупо.
Старая королева обернулась, улыбнулась вполне насмешливо.
- Любовь не бывает умной. Никогда.
Хоппер открыл рот, чтобы возразить ей, и тут же захлопнул.

Атта подняла голову, поправила одеяло Флика. Выглядел он поживее.
- Короче, - грубовато сказал Хоппер, - я все достал… и еще фруктов принес. Если что-то еще нужно – говори сейчас, мне надо домой вернуться до темноты.
Атта вытаскивала из пакетов банки и всплескивала руками.
- Хоппер, это же все ужасно дорого!
Хоппер подошел к кровати, взял Флика за ладошку и тот вдруг повернул голову и открыл глаз.
- А Флик проснулся! – запоздало сказала Атта.
- Хоппер, - шевельнул губами Флик.
Хоппер молча поцеловал его тонкие породистые пальцы.
- Я тебя ненавижу, - отчетливо сказал Флик, - не-на-ви-жу тебя.
И упрямо спрятал ладошку под одеяло. Хоппер выпрямился, на щеках у него вспыхнули два ярких пятна гневного румянца, и он старался не встречаться взглядом с муравьихами.
- Мне пора, - сказал отрывисто. – Что-то еще нужно?
Атта отрицательно покачала головой.
Хоппер рывком распахнул окно и взлетел, зацепившись крылом за какую-то створку.

Лето перевалило за середину, стояла страшная иссушающая жара. Хоппер порадовался, что в термитнике есть водопровод и прочищена вентиляция. На деревья жухла листва, зато арбузы и дыни вызревали сладкие, сочные и ароматные. Хоппер лично вырезал несколько больших кусков из дыни, запихнул их в кулек и отправился в гости. С одной стороны, Флик-то уже свободный муравей, да и свое отношение к Хопперу он высказал, но с другой – тяга не проходила. Флик иногда снился Хопперу в быстрых непонятных снах, иногда ощутимо тянуло в груди и прямо больно становилось от того, что Хоппер не может увидеть муравья, когда ему вздумается. Не отпускало.

Хоппер нашел как-то стопку рисунков в столе и долго не мог понять, что это и откуда, пока, наконец, не понял, что это чертежи Флика. Чертежи были очень толковые и серьезные. Хоппер с удивлением разбирал их, находя неплохие идеи. Очень неплохие идеи для муравья.

В муравейнике было шумно, но Хоппер еще издалека увидел старую королеву и опустился рядом с ней. Муравьи только было начали паниковать, но старуха властно прикрикнула на них и благодушно спросила у Хоппера, подставляя скрюченные артритом ноги солнцу:
- За данью, или проведать?
- Проведать, - буркнул Хоппер. Старуха повела носом, посмотрела на пакет в его руке и сказала:
-Так ты пройди на южную веранду, спросишь дорогу. Он там сидит, наверное.
Хоппер опешил, но увидел, что вредная бабка не собирается его провожать. Поймал пробегающего мимо муравья. К веранде его препроводили с почетом – под караулом.

Флик сидел на полу, измазанный красками и пластилином, возился с карликовой муравьиной детворой. Поднял голову, увидев Хоппера, и помрачнел. А Хоппер вообще потерял дар речи, увидев на Фликовой аккуратной голове черную повязку. Флик что-то сказал малышам, поднялся и вышел в коридор.

Хоппер жадно рассматривал его. Флик поправился, набрал нужный жирок и стал совсем ладный. Правда половина усика торчала в сторону, но сам муравей, видимо, привык. Хоппер решительно взялся за край черной повязки и потянул в сторону, несмотря на сопротивление Флика. Глаза не было, осталась заросшая ямка.
- Не прижилась роговица, - констатировал Хоппер.
Флик кивнул.
- Началось заражение, пришлось удалить.
Даже одним глазом он смотрел на Хоппера с непонятным презрением.
- Не скучал по мне? – язвительно спросил Хоппер, еле сдерживаясь, чтобы не схватить муравья в охапку.
- Нет, - выплюнул тот.
- Это тебе, - Хоппер протянул кулек Флику. Тот секунду колебался, на лице отразилась целая гамма: от злости до возмущения. Наконец Флик взял пакет и зашел с ним на веранду, вытащил куски дыни и разломал на мелкие кусочки, раздал детям.
Хоппер смотрел на него задумчиво. Флик вернулся обратно, задрал нахально подбородок.
- Я поставил систему ядерных пушек по твоему проекту, - брякнул Хоппер.
У Флика расширился глаз.
- И что, работает?
- Работает, - сказал удивленно Хоппер. – Чертовски надежная штука.
Флик вдруг смущенно улыбнулся и почесал затылок.
- А у меня ничего не работает, - сказал откровенно, - что не спроектирую – херня какая-то получается.
Хоппер пожал плечами.
- Мы заряжаем ядрами каштана и очень даже успешно. Хорошие пушки. У меня еще твои чертежи остались…
-Да выкинь их, - равнодушно сказал Флик, - я паршивый изобретатель.
Хоппер не нашелся, что на это ответить.
- Мне пора, - сказал, наконец.
- Хоппер, - позвал вдруг Флик, взялся нерешительно за край белой хопперовой майки. – Ты только за этим сюда прилетел?
Хоппер вздернул бровь.
- Меня повидать?
- Да, - буркнул Хоппер, смутившись.
- Не делай так больше, - попросил Флик. – Я не скучаю по тебе. Я не хочу тебя видеть. Не надо.
Хоппер наклонился над ним, не обращая внимания на посторонних, на испуг в круглом глазу Флика, и поцеловал его в сухие губы. Поцеловал глубоко, с языком. Флик мгновенно откликнулся, обхватил рукою за шею и обмяк, но всего на секунду. Тут же сжался в тугую пружинку, оттолкнул Хоппер и вытер губы. Паникой в его глазу можно было пугать маленькую армию.
- Да неужели, - тихо и насмешливо спросил Хоппер. Склонился и шепнул Флику в ухо. – Ты всегда будешь моей шлюшкой.
Флик вздрогнул, покрылся мурашками.
- Потому, что сам этого хочешь, - безжалостно добил его Хоппер, развернулся и пошел прочь.
- Не хочу! - крикнул ему в спину Флик. – Не хочу! Вовсе не хочу!
Хоппер ухмыльнулся.

***

Начался листопад, и внезапно, буквально за день, похолодало. Самое время собирать дань.
Эскадрилья собралась, Хоппер лично проверил каждого новобранца. Хорошие вышли парни в прошлом году – все здоровые, крепкие, мордастые и злые. Хоппер остался доволен.

Ему начало надоедать это традиционное паническое муравьиное приветствие – с криками, беготней и истериками. Эскадрилья села широким полукругом на полянке, Хоппер пошел навстречу старой королеве, надеясь, что старухе хватит ума не выдать его прошлые визиты. Впрочем, видя его свирепое лицо, бабка совсем растерялась.
- Вы подготовили дань? – мягко спросил Хоппер, зная, что никого не обманет этой бархатной мягкостью в голосе.
- Да, Хоппер, - тут же вмешалась принцесса, - но я хотела бы тебе кое-что предложить.
Ну, вот чего-то такого он и ждал.

- Послушай, - сказала Атта, отведя его в сторонку. – У меня есть предложение, которое не нравится мне самой, но… я должна.
- Конкретнее, - подстегнул ее Хоппер, с удовольствием рассматривая ее тонкие плечи и спичечную талию. Пора, наверное, завести самочку…
- Возможно, - осторожно сказала Атта, - ты предпочел бы брать дань… муравьями?
Хоппер расхохотался.
- Это что же, - спросил он, посмеиваясь, - у тебя Флик теперь как разменная монета?
- Флик? – удивленно спросила принцесса, - но я не имела в виду его.
Хоппер прикусил язык.
- Да Флика и нельзя, - неуверенно пробормотала Атта, - он не переживет у тебя зиму. Но есть другие муравьи, здоровые и… ты мог бы… то есть, если тебе это удобно…
- Послушай, - ласково, как ребенку неразумному, сказал ей Хоппер, - зачем мне твои муравьи? Я же их не ем. Это только лишние рты. В одиночку они тяжелую работу делать не умеют, а для легкой у меня есть женщины и дети.
- Флик тебе пригодился, - буркнула Атта и уставилась в землю.
- Верно, - согласился Хоппер, - ты хочешь весь свой муравейник ко мне в постель уложить?
Принцесса запылала, как маковый цветок.
- То есть, ты не хочешь рассмотреть такой вариант?
- Не хочу, - согласился с ней Хоппер.
- А Флик? – вдруг спросила она.
Хоппер опешил.
- Тебе его не жалко? – спросил он, наконец.
Атта ненадолго задумалась.
- Он несчастлив. Он и был всегда не таким, как все, создавал проблемы А когда вернулся… когда ты вернул его, - поправилась она, - он совсем несчастлив. И он по-прежнему проблема.
Еще бы, - подумал Хоппер. – Живете в подземной яме и игнорируете единственную светлую голову в вашем убогом клоповнике.
- Я дал ему свободу, - с расстановкой сказал Хоппер, - Флик, конечно, идиот, но врядли он согласится снова променять ее на ошейник.
Атта снова покраснела. Что за чувствительная девчонка!
- Если ты не надавишь на него, - уточнил Хоппер, - а я не хочу, чтобы ты на него давила.
- Но я бы спросила у него, - сказала Атта и взглянула в лицо Хопперу большими светлыми глазами. – И знаешь, я думаю, что он согласится. Я не знаю, что ты с ним делал, - и знать не хочу! – но без этого ему плохо.

Флик посмотрел на принцессу, на Хоппера, опустил взгляд и уставился на свои верхние руки, пошевелил пальцами.
- Я не давлю на тебя, Флик, - воскликнула Атта, - честное слово, ты можешь выбрать сам…
Хоппер зажал ей рот ладонью. Флик смотрел в землю, и, наконец, поднял лицо, прищурил глаз.
- Я могу забрать свои вещи?
- Можешь, - кивнул Хоппер, выпустил принцессу и вытер обслюнявленную ладонь.
Флик вздохнул, поднялся и вышел. Атта и Хоппер смотрели ему вслед.

- Ты, наверное, считаешь, что я ужасный муравей – жалобно спросила принцесса. – Мне самой так стыдно…и как смотреть в глаза моему народу?
- Нет, не считаю, - честно ответил ей Хоппер. – Твой народ просто бестолковый, как и ты сама, но зачатки лидера у тебя есть.
Атта смутилась.
- Обменять никуда не годного искалеченного муравья на годовой запас дани – это подвиг, - усмехнулся Хоппер. – Ты молодец.
Принцесса растерянно кивнула.
-А как же вы? Что вы будете есть?
Хоппер только усмехнулся, и пошел навстречу вышедшему из муравейника Флику. Тот тащил в руках маленький чемоданчик и толстую бумажную папку, набитую, видимо, чертежами. Вокруг Флика крутилась детвора и он им что-то отвечал с широкой веселой улыбкой, не достигающей глаза. Остановился перед Хоппером.

-Ты хорошо подумал? – негромко спросил у него Хоппер. – Это не на год, это навсегда. Если ты снова сбежишь – я сожгу твой муравейник дотла.
Флик сморгнул и кивнул.
- Да, господин Хоппер, слушаюсь, - поддразнил его Хоппер.
- Да, господин Хоппер, слушаюсь, - равнодушно сказал Флик.
Хоппер хмыкнул, подхватил его подмышки, вместе со всеми вещами, и потащил за собой.

***

- Ого, - сказал Флик, бесстрашно болтаясь в руках Хоппера, - ну и замок.
Хоппер завис в воздухе, ткнул верхней рукой куда-то в сторону периметра.
- Ничего не узнаешь?
- Мои пушки, - с удивлением и восторгом сказал Флик. – Ну надо же. А можно поближе посмотреть?
Хоппер обернулся и жестом скомандовал флагманам лететь в термитник, а сам прижал Флика покрепче и заложил пике. Как ни странно, Флик совсем не боялся высоты, рассматривал далекую землю и болтал ногами. Хоппер приземлился на стене периметра, выпустил Флика. Тот походил вокруг пушек, почесал затылок.
- Хоть что-то работает, - сказал застенчиво.
Хоппер улыбнулся.
- Я долго пытался понять, что обозначает чертеж палок, пока не сообразил.
Флик посмотрел на него недоверчиво.
- И ты…
- Кажется, это называется канализацией, - задумчиво ответил Хоппер. – Мне без разницы, как это называется, но оно работает.
- Странно, - вздохнул Флик, - вот что я не придумаю – ничего не получается. Ну, кроме детской трехструнной балалайки для Доры. А ты по моим каракулям что-то сделал.
- Ты теоретик, - пожал плечами Хоппер, - я практик. Что за Дора?
- Младшая сестра Атты, - отвлеченно сказал Флик, заглядывая в жерла пушек.

- Ого, - Флик оглянулся и смутился. - Ты тут целую галерею устроил.
- Это чертежи, которых я не понял, - признался Хоппер. – Висят, так, чисто абстракция, на случай, если вдруг осенит.
- Это комбайн для сбора злаков, – ткнул пальцем Флик, - вон там генератор электричества, а это… кхм… это не помню даже.
- Иди сюда, муравей, - хрипло сказал Хоппер, похлопал по кровати рядом с собой.
Флик зыркнул на него и осторожно приблизился, присел. Хоппер сгреб его, как хотелось, притиснул к себе, ткнулся лицом в мягкую светлую челочку.
- Мой муравей, - простонал отчаянно.
Флик задрал лицо и коснулся рта Хоппера – и тот ответил.

- Знаешь, что мне сказала Королева, пока ты с Аттой любезничал? – спросил Флик, подняв руки, помогая снять с себя футболку.
- Что?- полюбопытствовал Хоппер, вытащил Флика из штанов.
- Она такая меня поймала в коридоре, и говорит, мол, ты думаешь, что он…
- Я?
- Ну да. Что ты меня жалеть будешь?
- А ты?
- А я говорю ей: нет, не будет. Он не умеет жалеть. А она говорит – верно, пусть это ляжет на плечи Атте.
- Она-то тут причем?
Флик порывисто развел ноги, обхватил Хоппера за шею.
- Ну, она же будет новой королевой. А королева всегда несет ответственность за свои решения…
- Это ты мне рассказываешь, - проворчал Хоппер, подхватил Флика, просунув ладони под спину, и приподнял.
- …Так, что она будет знать и нести эту тяжесть. Знаешь, наверное, она будет хорошей королевой.
- Наверное, - буркнул Хоппер. – Я умею жалеть.
И толкнулся, придерживая теплые бедра Флика, надавил, без всякой жалости, зажал искривленный страданием рот ладонью. Флик булькал и всхлипывал, дрыгал ногами, закатывал мутный глаз и наконец, в какую-то секунду, просто выключился. Хоппер сполз с него, подобрал свою рубашку и обтер потное лицо, обтер и Флика. Глазам своим просто не верил: еще вчера он жил сам, кое-как справлялся с одиночеством и готов был жить так дальше. А сегодня, сейчас, Флик лежит, раскинув руки, моргает и сопит. И Хоппер уже не сам. И непонятно, как он протянул все это время.
Флик с трудом сел, потер поясницу.
- Знаешь, - признался смущенно, - а мне этого не хватало. Я по тебе даже скучал.
Хоппер посмотрел на него горящими глазами, Флик окончательно смутился и уставился в пол.
Хоппер опустился перед ним на колени, и их лица оказались на одном уровне. Взял аккуратно ладонь Флика, повернул мягкой частью вверх и коснулся губами. Флик, неожиданно для себя, положил свободную верхнюю руку Хопперу на макушку, погладил жесткие, непослушные волосы. Хоппер, так и стоя на коленях, подполз ближе, прижался лицом к голой горячей груди Флика, и тот обхватил, облапил его всеми руками, притиснул к себе. Сердце у Флика колотилось часто-часто, Хоппер поцеловал сморщенный от прохлады сосок, потерся щекою.

- Господин Хоппер, - позвал муравей.
Хоппер поморщился.
- Перестань. Это глупо.
- Я тебе это и раньше говорил, - улыбнулся Флик, - Хоппер.
Тот усмехнулся.
- Я тапочки взял, - сказал Флик.
- Ну и молодец, фыркнул Хоппер. – А знаешь… когда я отпустил тебя, я понял, что мне не осталось ни одной твоей вещи. Я не сразу нашел твои рисунки.
- Я взял зубную щетку, - улыбнулся Флик, - и еще свитер на зиму, и несколько носков, и…
- Молодец, - оборвал его Хоппер.
- Атта срезала ошейник, - признался вдруг Флик. – Она не поняла, как он снимается, и просто разрезала его. Я его хранил.
- Ты всерьез хочешь носить что-то такое? – удивился Хоппер и поднялся: у него уже затекли колени.
- Неа, - помотал головой Флик, - да и зачем? Я все лето тебя вспоминал, без всяких ошейников… каждый день.
- Не хочу быть твоей самочкой, нет, нет, - передразнил его Хоппер.
- Ты тогда сказал не про самочку, - буркнул Флик. – Но самочкой - тоже не хочу. Я парень!
- У парней, - назидательно сказал Хоппер, лег на кровать и подтащил к себе муравья. – Есть вот такие штуки.
Штуку он Флику тоже показал.
- А у тебя нету.
- У меня другое строение тела, - обиделся Флик, - но я парень. Тебе свидетельство о рождении показать?
Хоппер расплылся в широкой ухмылке, прижал к себе Флика и сказал, поглаживая себя по подбородку:
- Пока брился утром – всю кожу изрезал. Придумай мне какую-нибудь штуку, чтобы бриться без ножа?